ИСТОРИЯ ОДНОЙ КАРТИНЫ

Автопортрет. Три возраста, 1942

Созданный в 1942 году и имеющий философский характер «Автопортрет. Три возраста», занимает особое место в творчестве Сарьяна. Он также построен по принципу объединения разных временных кадров в одном произведении. Справа Сарьян изобразил себя совсем молодым, мечтательно и романтично смотрящим в будущее. Справа – зрелым мужчиной, прищурившись изучающим окружающий мир. В центре – зрелым мудрецом, подводящим итог пройденного пути. Интересно, что себя молодым он писал с фотографии 1910 года, а более зрелым - с “Автопортрета с маской” 1933 года.
Все три портрета написаны на фоне армянского пейзажа, увенченного едва заметными над линией горизонта вершинами горы Арарат. Призывая все три свои ипостаси, три возраста, на защиту таких священных понятий как Родина, дом, Арарат, Сарьян борется своим самым мощным оружием – искусством.

Фрукты. 1941

Натюрморты занимают особое место в искусстве Сарьяна. В экспозиции второго этажа Дома-музея представлены два больших натюрморта, созданные в годы войны: «Фрукты» (1941 года) и «Осенний натюрморт» (1944).
Сарьян изображает богатство щедрой природы Армении, урожай, выращенный кропотливым трудом людей. Идет война, а Сарьян пишет цветы и фрукты, как бы противопоставляя жестокой действительности красоту жизни, вечные ценности, мирный труд народа, которые должны быть защищены самоотверженной борьбой, даже ценой собственной жизни. В натюрмортах Сарьяна военных лет особо чувствуется жизнерадостность и любовь к жизни, подтверждающие то, что только живя и создавая можно победить смерть.

Мартирос Сарьян, Из жизни художника. Портрет Л. Сарьян в профиль, 1941

В картине, созданной в 1941 году в символической форме выражена тревога художника за судьбу сына - Лазаря, находящегося на фронте. Его фотография в военной форме прислонена к домашнему растению в цветочном горшке. На первом плане Сарьян изобразил свою любимою жену Лусик, держащую в руках оранжевый плод. Однако, в зеркале плод в руках матери трансформируется в долгожданное письмо от сына, с благой вестью о том, что он жив и здоров.
Это то, о чем думают и мечтают родители солдата. Эта работа особенно интересна тем, что внедряя в нее элементы, присущие кинематографу, Сарьян, как бы, расширяет возможности пространственно-временного единства станковой живописи. В данном случае соотнесены реальность и ирреальность, ожидание и достижение желаемого, прошлое и будущее. Эта трогательная история, рассказанная автором языком живописи, закончилась благополучно – сын художника, Лазарь, вернулся с фронта. Вернулся с Победой.

Oсенний мглистый день. 1928

Библейский Арарат, словно, купол, возвышается над городом, во всей своей мощи и величии. С его формой словно перекликаются большой и малый купола церкви Зоравор. Природа Армении высекла горы, а человек повторил их формы в архитектуре церквей, олицетворяющих веру, молитву и преклонение перед Богом. Живописный строй картины проникнут присущей Сарьяну верой в торжество солнечного света.
Хоть день и мглистый, а Арарат подернут легкой дымкой, передний план картины с деревьями и пасущимися под ними лошадьми освещен солнцем.

Ереванский дворик весною. 1928

Эта работа создана Сарьяном после возвращения из Парижа. Это уголок старого Еревана, с типичным для национальной архитектуры двухэтажным домом, имеющим деревянный балкон, выходящий во внутренний двор. Сохранилась запись, художника, где он описывает этот дворик.
«В 1924 году мы переехали в новую квартиру на ул. Рубени, дом 55, где я уже мог спокойно жить и работать. Маленький цветник при доме, сад, открывавшийся с балкона вид – всё было очень живописно. Весной вся окружающая территория превращалась в цветущий сад. Особенно хороши были цветы глицинии… Старые живописные ереванские домики стали постепенно разрушаться, о них никто не заботился. Они пустели и превращались в развалины. Жалею, что так мало писал тогда эти виды». Увы, не сохранился и этот дом с двориком. Особое место в картине художник уделяет растущей у балкона глицинии, с фиолетово-синими цветами.
Это растение своей живописностью не раз привлекало внимание Сарьяна. Созданная им в Константинополе “Глициния” 1910 года, украшает коллекцию Третьяковской галереи Москвы.

ИДУЩАЯ ЖЕНЩИНА, 1911

В 1911 году Сарьян посетил Египет. Воодушевленный этой восточной страной, древней культурой которой он интересовался с юных лет, художник создал свою знаменитую серию картин. В этом цикле особое место отведено изображению египтянок среди которых, прежде всего, “Идущая женщина”.
Как образно выразился искусствовед Александр Каменский, изображение фигуры настолько обобщено, “что напоминает иероглиф человека”. Положение в профиль четко соотносится с египетскими фресками. В плоскостной двухмерной композиции все предельно лаконично. Все обобщение доведено до предела, а некоторые элементы обретают значение символа – горка фруктов на подносе ассоциируется с пирамидой, а профиль египтянки напоминает Сфинкса. На эту мысль наводит запись Сарьяна: “По выходе из Булакского музея, – вспоминает Сарьян, – можно было увидеть тут же на улице людей, которые словно бы и были теми натурщиками, с которых высекались выставленные в музее скульптуры…
Это было удивительно и вместе с тем как-то жутко. Будто шли они прямо из глубины тысячелетий, эти представители древнего народа, создавшего на заре человеческой цивилизации могучее государство”.

Арагац. 1925

Важное место в своем творчестве Сарьян уделял образу пахаря. Будучи сыном землероба, он видел с детства с каким трудом человек добывает свой хлеб. Большая по формату картина “Арагац” словно является живописным выражением народной армянской песни “Оровел” (Песня пахаря). Перед зрителем разворачивается многоплановая панорама, с возвышающимися на горизонте фиолетовыми вершинами монументальной горы Арагац.
Из глубины картины в сторону зрителя по диагонали шагают запряженные волы и пахарь, с лемехом в руках. Базальтовый Арагац всей своей массой словно подчеркивает тяжелый, но столь необходимый для жизни святой труд землероба. Следующие слова Сарьяна служат ключом к основной идее этой работы: “Я стремлюсь изобразить в осязаемом бытии нашу небольшую страну, прошедшую сквозь бури, неоднократно оскверняемую, но омытую кровью и освящённую верой. Этот скалистый клочок земли на склонах Арагаца я рассматриваю как источник надежды.
Хочу показать миру, что эта горная страна действительно есть, хранит на своей груди маленькую горсточку народа, но народа трудолюбивого и талантливого, символизирующего свою героическую историю вековыми духовными ценностями”.

Египетские маски. 1915

Среди натюрмортов Сарьяна особо выделяются “Египетские маски” 1915 года. На первый взгляд это красочно-декоративное полотно воспринимается как самобытное новаторское произведение искусства. Но дата его создания наводит на мысль, о том, что с помощью египетских масок художник выразил те мысли и переживания, которые охватили его в связи с резней, свирепствующей в Западной Армении. В глазах изображенной в верхнем левом углу картины черной маски застыли скорбь и слезы. В нижнем левом углу можно видеть маску, губы которой слегка тронула улыбка надежды. В правом верхнем углу, маска с приподнятыми вверх от удивления и тревоги бровями.
И, наконец, в центре желтая, светлая маска, с устремленным из прошлого в будущее обнадеживающим взглядом. Рядом с ней белая ваза, на которой помещен знак вечности в виде голубого шара.
Маска рядом со знаком вечности как бы выражает главную программную идею картины, которая заключается в том, что 1915 год не последний в истории армянского народа, это лишь еще одно испытание, из которого армяне обязательно выйдут, чтобы продолжить свою миссию, как представители древнейшей нации мира.

Персия. 1913

“В Тегеране я не видел той разношерстной толпы, которая была в Константинополе и Каире”, – писал Сарьян о своем путешествии в Персию в 1913 году. “Как мужчины, так и женщины были одеты в черное. Казалось, весь город был в трауре. Я никак не мог объяснить себе этой любви персов к черному цвету. Словно остальные цвета были безжалостно изгнаны из города. Это было удивительно и непонятно. Ведь их замечательные миниатюры блистали всеми красками природы”.
Сарьян замечает, что самым интересным местом в городах Персии был рынок, пестрый и эмоционально яркий. Здесь можно было видеть персидских купцов, сидящих на корточках и занятых игрой в нарды или курением кальяна. Сильно бросался в глаза контраст между царящей вокруг оживленностью рынка и безразличным выражением лиц купцов. Трудно было поверить, что эти люди заняты коммерцией. Лица сидящих напротив них женщин напоминают застывшие маски. Эти образы нашли свое воплощение в картине Сарьяна “Персия”.

Идущая женщина. 1911

В 1911 году Сарьян посетил Египет. Воодушевленный этой восточной страной, древней культурой которой он интересовался с юных лет, художник создал свою знаменитую серию картин. В ряду этих работ, особое место отведено изображению египтянок среди которых, прежде всего, “Идущая женщина”. Как образно выразился искусствовед Александр Каменский, изображение фигуры настолько обобщено, “что напоминает иероглиф человека”.
Положение в профиль четко соотносится с египетскими фресками. В плоскостной двухмерной композиции все предельно лаконично. Все обобщение доведено до предела, а некоторые элементы обретают значение символа – горка фруктов на подносе ассоциируется с пирамидой, а профиль египтянки напоминает Сфинкса.
На эту мысль наводит запись Сарьяна: “По выходе из Булакского музея, – вспоминает Сарьян, – можно было увидеть тут же на улице людей, которые словно бы и были теми натурщиками, с которых высекались выставленные в музее скульптуры… Это было удивительно и вместе с тем как-то жутко. Будто шли они прямо из глубины тысячелетий, эти представители древнего народа, создавшего на заре человеческой цивилизации могучее государство”.

Ночной пейзаж, 1911

Среди работ восточного периода Сарьяна выделяется “Ночной пейзаж”, созданный художником под впечатленим поездки в Египет в 1911 году. Обычно картины Мастера освещены солнечным светом, а этот пейзаж отличается особым лунным освещением. Если другие композиции построены на цветовых контрастах, то эта картина – на цветовых нюансах, плавных переходах синих, голубых, бирюзовых и серых тонов. Фантастическая египетская ночь: залитые лунным светом глинобитные домики деревушки, дремлющий у стены буйвол, посередине композиции – прекрасное дерево, а на горизонте изящный силуэт пальмы. Создается впечатление гармонии, спокойствия и “звучащей” тишины… Сарьян описал в своих воспоминаниях историю создания данной картины: “Мы спустились к родной деревне моего переводчика.
Шагали по ее узким кривым улицам. Пальмы бросали робкую тень на глиняные стены маленьких домиков. Это было настоящее чудо по разнообразным нюансам красок и форм. Под этим впечатлением я и написал свою картину “Ночь. Египет”. Об этой картине Сарьяна искусствовед Александр Каменский писал: «Изображение абсолютно натурно и в то же время выглядит как прекрасное видение. Это сон с открытыми глазами».

Константинопольские собаки, 1910

26 февраля 1910 года Сарьян едет в Турцию, в Константинополь, с целью поближе узнать природу Востока, ознакомиться с жизнью и укладом людей. Здесь он прожил два месяца и создал шедевры своего первого восточного цикла.
“Константинопольские собаки”- единственная живописная картина этого периода, находящаяся в экспозиции Дома-музея М.Сарьяна. В своих воспоминаниях художник пишет: “Для изучения животных в Константинополе был большой материал. Собаки жили здесь целыми семейными стаями, каждая стая в своем определенном районе… Мимо них медленно, покачиваясь в своеобразном ритме, шагали мужчины в широких шароварах и красных фесках, шли, постукивая деревянными сандалиями, турчанки в чадрах, пробегали дети, но собак никто не трогал”.
На переднем плане картины представлена красочная группа дерущихся собак. Они создают своеобразный контраст торговцу, лениво потягивающему кальян у окна своего магазина. Взгляд зрителя скользит вслед за идущей вверх по улице женщиной, обернутой в чадру, груженым и сеном осликом.
Случайный кадр, выхваченный из повседневной жизни Константинополя, вместе с тем дает целостное представление об особом колорите этого города.

АВТОПОРТРЕТ, 1909

Это первый живописный “Автопортрет” Сарьяна, созданный в 1909 году. Он является эскизом созданного в том же году “Автопортрета”, хранящегося в собрании Третьяковской галереи.
“…Человек шагает на лоне природы, среди гор и долин, под солнцем, озаренный лучами великого светила”, – писал о своем “Автопортрете” сам художник. Большой знаток и коллекционер современной французской живиписи С. И. Щукин, увидев “Автопортрет” Сарьяна, воскликнул: “Работа чудесная. Вы великолепный портретист”, и заказал ему портрет своего сына.
Это произведение более, чем автопортрет – скорее собирательный, предельно обобщенный образ цельной творческой личности, несущий в себе силу природы. Сарьян использует экспрессивные контрастные цвета, наносит краску на картон широкими свободными мазками. Лицо молодого юноши, как и изображение гор на фоне, выполнены художником в той же манере письма. Поэтому создается впечатление, что человек “вырастает” из природы, что он является ее продолжением и неотЪемлемой частью. Только через человека природа постигает себя.
Единство природы и человека – главная пантеистическая идея, воплощенная в “Автопортрете” 1909 года.

У КОЛОДЦА - ЖАРКИЙ ДЕНЬ, 1908

Сарьян писал деревья на протяжении всей своей жизни. Они словно сквозь века доносят до нас шелест Древа жизни, посаженного рукой Творца в центре рая. В центре композиции картины “У колодца. Жаркий день” изображено дерево, олицетворяющее собой идею оси мира.
Все живые существа, включая человека, собираются вокруг него. Ощущается мощь ствола дерева с ярко выраженными годичными кольцами. По нему стремятся вверх питающие крону соки земли. В знойный полдень дерево отбрасывает живительную тень, создавая вокруг себя оазис покоя и гармонии. Спасаясь от жгучих лучей солнца, сюда спешат люди и животные.
В тени дерева изображен колодец, над которым склонилась почти слившаяся с голубой тенью женская фигура. Вся палитра картины пронизана солнцем, цветовые решения построены на контрастах желтого и синего, оранжевого и фиолетового. Резкие и энергичные мазки придают картине еще большую выразительность.

Любовь, Сказка, 1906

«Любовь, Сказка» - это шедевр акварельного цикла Сарьяна «Сказки и сны» (1904-1907). После окончания Московского училища в 1903 году, Сарьян резко порывает с установившимися канонами живописной школы и начинает искать новые средства самовыражения. «После ряда этюдов, сделанных с натуры, мне захотелось оторваться от нее и погрузиться в область воображения», - вспоминал художник. Мир сказок и снов давал возможность художнику выразить его стремление к сближению и единению с природой.
Техника письма акварелью, помогала ему передавать самые тонкие душевные переживания, воссоздать изысканные переливы цвета, движение воздуха, мерцание света. Мужчина и женщина слились в вечном поцелуе. К ним нежно прильнула лань. Вдали морские волны качают лодку. Цветовые решения всей композиции построены на переходах тонов от темно-синего до светло-голубого.
В 2003 году, в числе других акварелей этого периода «Любовь. Сказка» была представлена на выставке произведений Сарьяна в Музее Пикассо в Антибе, а в 2010 году на организованной в голландском музее Гронингер выставке «Неизвестный Восток России».

КОМЕТА, 1907

Это самая известная символистская работа Сарьяна. В центре композиции изображен одноглазый человек. Он как бы является собирательным образом философа, поэта, мудреца, способного своим всевидящим оком проникнуть в тайны мироздания. Сарьяну удалось создать баланс между полетом воображения и реальностью окружающего мира.
Композиция «Кометы» построена на типичных для искусства Сарьяна элементах – одноэтажный глинобитный домик, сидящие на плоской крыше люди, горы, деревья, газели, водоем, с отраженным в нем ночным небом и кометой.
Это и есть простая, но вместе с тем обобщенная картина мира. Так художник достигает наиболее яркого и убедительного сопоставления сказки и реальной действительности.

ПОРТРЕТ МАТЕРИ, 1898

Мартирос Сарьян Портрет был создан Сарьяном в студенческие годы. Палитра художника соответствует канонам академического портретного искусства. Несмотря на то, что Сарьян еще не ставил перед собой новых живописных задач, созданный им образ является свидетельством нежной сыновней любви к матери, Устиане.
“ Моя мать была необыкновенно трудолюбивой женщиной. Она хлопотала целый день: таскала на коромыслах ведра с водой из колодца, топила печь, пекла вкусный хлеб и пышки, готовила обед, доила коров, сбивала масло, делала сыр. Она всюду успевала и все делала легко, как мастер своего дела. Она могла, держа в левой руке ребенка, правой месить тесто. Все, что варила и пекла наша красавица, наша добрая мама, не знавшая ни минуты отдыха, было необычайно вкусно.
Она была воспитана в духе христианства и часто молилась за счастье людей и просила Бога, чтобы он простил ее, святую, за несовершенные грехи. В минуты отдыха, которых у нее почти не было, она читала вслух молитвенник на красивом древнеармянской языке”.

В роще на Самбеке, 1909

В ранний период творчества Сарьян параллельно со сказочными мотивами обращался также к изображению реальной природы.
Такой работой является пейзаж «В роще на Самбеке». В 1882 году, на берегу реки Самбек, отец художника, Саркис Сарьян, построил для своей многодетной семьи домик из сырцового кирпича. Здесь прошло детство будущего художника.
Самбек был немноговодной речкой, которая пересыхала знойным летом и покрывалась камышом. Впервые в этой работе, как доброе воспоминание детства, Сарьян изобразил свою любимую рыжую собаку, Полкана. Его кличка нам известна из записей художника.
Эта похожая на лисицу собака появляется и в других, более поздних его произведениях – «Ереванский дворик весной», «К роднику», «Сказка». Работа «В роще на Самбеке» свидетельствует об уже сложившемся стиле и яркой палитре Сарьяна.