Творческий путь Мартироса Сарьяна охватывает более чем 80 лет. Искусство Мастера разножанрово и разнопланово. Он работал как живописец, график , создал иллюстрации к книгам, эскизы для театральных декораций, монументальные панно. Общее колличество работ М.Сарьяна превосходит 4000.

Обобщенная характеристика и определение основных задач творчества всемирно известного художника наиболее полно представлены в следующем слове русского искусствоведа Александра Каменскго: “…Перед искусствоведением, в частности, перед сарьяноведением - ведь можно с уверенностью говорить о его сложении - возникает первостепенной важности задача: осознать место Мартироса Сарьяна в мировой истории искусства.

В решении этой сложной проблемы исходным является происхождение стиля и вообще всего творческого мира художника. «Каждый народ представляется мне могучим деревом, - сказал он однажды. - Корни этого дерева уходят в родную почву, а усыпанные цветами и плодами ветви принадлежат всему миру. Так и искусство: все истинное и ярко национальное всегда несет в себе нечто общечеловеческое”.

Подобный путь - от “ярко национального” к “общечеловеческому” - прошел и сам Сарьян. Логика этого движения должна быть понята во всех своих основных чертах. Надо ясно представлять себе национальную сущность художественного мышления мастера. Надо точно определить его взаимоотношения с инонациональными влияниями. Надо, наконец, осознать, что Мартирос Сарьян - не только лидер армянской живописи на протяжении многих десятилетий, но и один из самых значительных живописцев XX столетия.

Особые, порой неожиданные трудности связаны с пониманием и определением первичной национальной принадлежности искусства мастера. Сейчас, когда слова “Армения” и «Сарьян» совершенно неотъемлемы друг от друга, такие трудности могут показаться странными. Тем не менее они существуют. Случается и поныне, что Сарьяна называют “русским художником армянского происхождения”. Бывает и другое: его считают всего лишь прилежным последователем таких французских мастеров нового времени, как Гоген и Матисс, находя, что армянский мастер только прилежно варьировал их приемы в рамках своих национальных сюжетов.

Конечно, эти суждения абсолютно необоснованны и попросту нелепы. Но их нельзя опровергнуть лишь декларациями. Необходим спокойный и обстоятельный исторический и историко-художественный анализ. На чем основываются приведенные выше суждения? На том, что живописец родился и провел юность не в Армении, что он учился у русских мастеров в Москве, испытал влияние импрессионистов, постимпрессионистов, фовистов и т.д. Все это верно и несомненно. Детство Сарьяна прошло в приазовских степях, профессиональное образование он получил в московском Училище живописи, ваяния и зодчества, где особо значительными были для него занятия у крупнейших русских живописцев Валентина Серова и Константина Коровина. Долгие годы молодого Сарьяна окружала стихия русской жизни, русской культуры, с которой он был до конца своих дней связан множеством нитей, - в историю искусства России он входит весомо и полноправно. Совершенно очевидно и то, что знакомство с творчеством французских мастеров конца XIX - начала XX века, происшедшее в конце девятисотых годов, оказало чрезвычайное воздействие на окончательное формирование живописной манеры художника, всей системы его изобразительных приемов. Многим обязан Сарьян и некоторым другим культурам Запада и Востока, особенно египетской и иранской. Маски древнего Египта проходят через все творчество мастера; в число его шедевров входят иллюстрации к Фирдоуси; прекрасно знал и любил художник миниатюру и станковую живопись Ирана. Вообще Мартирос Сарьян, так же как и его ближайшие друзья - выдающиеся представители армянской культуры XX века поэт Аветик Исаакян. архитектор Александр Таманян, композитор Арам Хачатурян, актер Ваграм Папазян, - был убежденным интернационалистом и художником-мыслителем очень широкого многонационального диапазона.

Это, однако, вовсе не исключает особого, очень многое определяющего значения исходной национальной основы всей духовной биографии Сарьяна, поэтики и стилистики его творчества.
Уже над колыбелью будущего художника звучала армянская речь, он буквально с первых дней жизни впитывал в себя культурные традиции, психологию, нравственные и эстетические представления родного народа. Армянскую историю, многовековую армянскую поэзию он не просто знал, а на протяжении десятилетий любовно, кропотливо и неустанно изучал как зрелый, разносторонний ученый-востоковед: для него эта история и эта поэзия, наряду с жизненным укладом армян, были изначальной, самой близкой чувству и воображению духовной средой, так сказать, первым кругом земного бытия. Все остальное, как бы оно ни было важно, располагалось за этим кругом, сокровенно близким сердцу будущего живописца.
Без понимания этого невозможно добраться до некоторых глубинных черт творчества Сарьяна. Право же, было бы наивной прямолинейностью ограничивать национальные особенности искусства лишь внешними формами, красками, видами и т.д. Конечно, постоянное созерцание национальных пейзажей, костюмов и прочего оказывает немаловажное воздействие на мышление и стиль художника. Но ведь кроме этого есть еще история народа, его душевный склад, его психологические черты, запечатленные в языке и литературе, в человеческих характерах, в нравственных, гражданских, эстетических идеалах. Есть, наконец, внутренняя, историческая «память культуры», которая хранит и переносит из века в век духовные богатства народа, в том числе и те, которые сложились когда-то благодаря поэтическому восприятию родной природы и национального уклада жизни. И художник, с малых лет приобщенный к этой внутренней памяти своей культуры, складывается как национальный мастер, даже если он волей судьбы рожден и живет долгие годы вдали от своей исторической родины. От этого национального начала он может пойти дальше - к мировому опыту, сближение с которым в известной мере облегчается,  когда мастер с ранних лет знакомится с искусством и другими видами духовной культуры иных народов.

Именно так сложилась и судьба Мартироса Сарьяна. С детства он одновременно знакомился с разнородными явлениями жизни и художественной фантазии нескольких народов. Собственно национальные, армянские черты его раннего искусства имеют неявственный, даже несколько затаенный характер. Очень хорошо сказал, размышляя о формировании творчества Сарьяна, автор первой серьезной статьи о нем на армянском языке Костан Зарьян: “В каждой стране существуют вековые напластования опыта и чувств, специфичные моменты психологии, не лежащие на поверхности. Существует мелодия явлений, живущая только в нас, которую нужно долго и упорно слушать в самом себе с безграничным терпением и, услышав, передать точно и непосредственно, непроизвольно, почти стихийно”. Эти четко сформулированные общие положения Костан Зарьян обоснованно относит именно к биографии Мартироса Сарьяна. Ведь, действительно, его гений раскрылся не только в совершенстве и виртуозности изобразительных средств, которые представляют собой сложный сплав традиционно армянских и некоторых других, прежде всего русских и французских, стилистических концепций. Еще важнее то, что Сарьян, как никто из современных и непосредственно предшествовавших ему армянских художников, сумел расслышать упомянутую Костаном Зарьяном “мелодию явлений», живущую в памяти и сердце народа и выражающую его национальное чувство. Эту мелодию мастер затем искусно и органично вплетал в музыку более широкого, многонационального звучания.

Какой была изначальная мелодия, как она развивалась, соединялась с иным художественно-музыкальным материалом, можно проследить на материале произведений живописца”.